Корни и перспективы китайской угрозы.

В октябре 2004 года произошло историческое событие в российско-китайских отношениях. В ходе визита президента Владимира Путина в Пекин наконец-то была согласована линия границы в районе Хабаровска. По условиям заключённого договора КНР получила остров Тарабаров и часть острова Большой Уссурийский на Амуре, а заодно и половину острова Абагайтуй (он же – Большой) на Аргуни.
Тогда многим показалось, что теперь уже ничто не будет мешать развитию российско-китайских отношений «в духе добрососедства и взаимовыгодного сотрудничества». Ну, и что с того, что теперь граница проходит фактически по линии хабаровского городского пляжа, зато можно беспрепятственно крепить дружбу между народами.
Однако вскоре выяснилось, что Китай, в отличие от России, не считает вопрос о границе окончательно закрытым. Летом прошлого года при совместной проверке и демаркации её западного участка в Горном Алтае, китайская сторона неожиданно заявила о своих претензиях на небольшой кусочек российской территории.
Вроде бы, проблема несерьезная. Площадь земли, которую хотят получить наши соседи, составляет всего 17 гектаров (меньше, чем среднее поле для гольфа). Расположена она в труднодоступной безлюдной горной местности на высоте около трёх километров…

С учётом ранее сделанных уступок, - а с начала 1990-х годов Россия передала Китаю уже более 300 квадратных километров, - напрашивается простое решение: отдать эту мелочь китайцам (мол, с нас не убудет), да и дружить дальше. Однако стоит обратить внимание на то, что сам западный участок границы России с Китаем после развала СССР имеет протяжённость всего 55 километров. К тому же, с 1994 года он считается демаркированным и полностью согласованным. Так что вопрос о горноалтайском «поле для гольфа» не так прост, особенно если взглянуть на него через призму истории пограничных отношений с Китаем…
В середине XVII века русские казаки, последовательно продвигаясь на восток, вышли к Амуру, где заложили небольшую крепость Албазин. Здесь они столкнулись с племенами дючеров и дауров, которых современные китайские историки считают данниками маньчжурских ханов. В то время самим маньчжурам было не до Приамурья, поскольку все их усилия были сосредоточены на покорении Поднебесной империи. Решив эту задачу, новые правители Китая обратили внимание на север, где у них, оказывается, появились новые соседи. В 1685-86 годах император Канси дважды отправлял войска, чтобы взять Албазин. Выдержав несколько штурмов, крепость устояла, но сил у русских для её дальнейшей защиты не осталось. В 1689 году прибывшее из Москвы посольство боярина Федора Головина заключило с цинскими чиновниками Нерчинский договор, в котором впервые была намечена граница между Россией и Китаем по реке Аргунь. В дальнейшем она была уточнена Кяхтинским трактатом в 1727 году. Вопреки утверждениям китайских источников, эти первые договоры не устанавливали четкой границы на местности и были основаны на принципе «каждый владеет тем, что ему принадлежит». 
Чётко и однозначно пределы двух стран были определены в Айгуньском (1858 г.) и Пекинском (1860 г.) договорах, которые провозглашали владением российского государства левый берег Амура, начиная от Аргуни. Далее на восток граница проходила по рекам Уссури и Сунгача, что позволило закрепить за Россией Приморье, где вскоре был основан Владивосток. Эти договоренности были признаны большим успехом российской дипломатии, а заключивший их генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев удостоился титула граф Амурский (нынешним россиянам генерал известен по изображению его памятника на пятитысячной купюре). С некоторыми уточнениями Пекинский договор действует до сих пор. 
С конца 1920-х годов граница России с Китаем стала зоной латентного противостояния, периодически переходившего в «горячую фазу». В 1960-е годы, во время обострения отношений с СССР, китайские руководители стали говорить о том, что в свое время Россия, «навязав неравноправные договоры», отторгла у Поднебесной более полутора миллионов квадратных километров, исторически принадлежавших Китаю. Так, в 1964 году на встрече с японскими парламентариями председатель КНР Мао Цзэдун заявил, что в XIX веке русские «отрезали всю область к востоку от озера Байкал с Боли (Хабаровск), Хайшеньвэем (Владивосток) и полуостровом Камчатка. Этот счёт не так легко списать, и за это мы с ними ещё не рассчитались». 
Вскоре Пекин попытался предъявить счёт к оплате – в 1969 году китайские войска спровоцировали столкновения с советскими пограничниками на острове Даманский и у казахского озера Жаланашколь, но получили отпор. Тогда Советский Союз однозначно продемонстрировал южному соседу категорическое нежелание расставаться даже с небольшими частями своей территории. 
Ситуация изменилась в конце 1980-х. После визита в КНР «отца перестройки» Москва ради гипотетической «нормализации отношений» пошла на значительные уступки, признав прохождение границы по фарватеру Амура, Аргуни и Уссури. Китайцы к этому давно готовились и на протяжении десятилетий потихоньку наращивали свой берег, засыпая протоки и сооружая плотины и дамбы. Это привело к тому, что фарватеры пограничных рек искусственно сместились к российскому берегу. И уже в 1992 году Китай получил множество мелких островов, включая многострадальный Даманский, превратившийся к тому времени благодаря усилиям китайских землекопов в полуостров. И сейчас там, где проливали кровь советские солдаты, считавшие, что защищают свою Родину, функционирует музей боевой славы… Народно-освободительной армии Китая. 
Тогда же китайцам удалось добиться от Горбачева признания спорного статуса островов под Хабаровском, большая часть которых перешла к ним в 2000-х. При этом китайские руководители никогда официально не заявляли об отказе от озвученных ещё председателем Мао претензий на земли Сибири и Дальнего Востока. В китайских учебниках истории и географических атласах до сих пор эти территории обозначены как «неправомерно отторгнутые у Китая». И ни у кого из китайцев не возникает сомнения в том, что рано или поздно «историческая справедливость будет восстановлена». 
Жители Поднебесной, как ни один народ в мире, умеют ждать. И если, например, американцы привыкли полагаться на военную мощь и доллар, то китайцы обоснованно считают, что их лучшие союзники – время и терпение. Ведь не зря еще в VI веке до н.э. Конфуций говорил своим ученикам: «Сиди спокойно у реки, и увидишь, как по ней проплывёт труп твоего врага». А Конфуция в Китае очень уважают. 
Согласно принятой в КНР исторической «Концепции извечного единого многонационального Китая», все народы, когда-либо жившие в пределах Поднебесной империи, платившие ей дань, посылавшие послов, или даже завоевывавшие Китай, признаются китайцами. По этой логике в учебниках истории фигурируют великий китайский император Чингисхан и китайский полководец Батый, бурятов рассматривают как «ветвь одного из народов нашей страны – монголов», а Киргизия и Приморье считаются бывшими вассальными владениями. Можно сколько угодно иронизировать над этой концепцией, предлагая, например, присоединить Иран и Ирак к Греции на том основании, что их когда-то покорил Александр Македонский, но китайцы относятся к этому очень серьезно.
В подкрепление исторической концепции китайские политологи также разработали теорию «стратегических границ жизненного пространства». Её суть в том, что «эффективный контроль над районами, лежащими за пределами страны, осуществляемый нацией в течение длительного времени, в итоге ведет к переносу географических границ», который происходит по мере роста «комплексной мощи государства». 
Таким образом, рост числа мигрантов из КНР на Дальнем Востоке может создать ситуацию, при которой этот самый «эффективный контроль» над регионом будут осуществлять китайцы. И в случае любого, даже бытового конфликта между ними и русскими Пекин может осуществить расширение «стратегических границ» своего «жизненного пространства». При этом власти КНР даже не выйдут за рамки национального правового поля, поскольку 50-я статья конституции прямо декларирует обязанность государства охранять права и интересы всех китайцев, проживающих за границей, вне зависимости от страны их проживания. 
В том, что при текущем развитии событий это рано или поздно произойдет, сомнений немного. Ведь население Китая продолжает расти, а вместе с ним растёт и армия безработных, численность которой уже равна всему населению России. При этом малонаселенные Сибирь, Дальний Восток, Казахстан, Киргизия и Монголия являются наиболее вероятными направлениями китайской экспансии. И очень бы не хотелось, чтобы превратился в реальность старый советский анекдот про прогноз погоды: «В Москве и Красноярске – дожди, на остальной территории КНР – без осадков». 

Леонид Маринский