«Ленинград не просто выживал — он боролся»

27 января 1944 года — день снятия блокады Ленинграда, ставшей одной из самых трагических страниц в истории Отечества. Немногим участникам тех страшных событий удалось выжить, но через вереницу десятилетий они пронесли в своем сердце боль воспоминаний. Еще раз нас убеждает в этом рассказ ветерана Великой Отечественной войны, нашего земляка Анатолия Николаевича ВАСАНОВА. Его память чутко хранит даже мельчайшие детали далеких блокадных лет. И когда он вспоминает довоенный Ленинград, в голосе слышится неподдельная любовь к городу, где прошли его детство и юность:

– Я жил прямо в центре, рядом с мостиком на канале Грибоедова. Любил бродить по красивым улицам и площадям, гулять в парках. В 1941г. мне исполнилось 16. Казалось, впереди ждет новая, интересная, взрослая жизнь. В возможность войны с Германией нам тогда не очень верилось: ведь недавно подписан мирный договор — пакт Молотова-Риббентропа. Да разве посмеют фашисты напасть на Советский Союз? Знаете, какие песни мы тогда распевали? «Мы войны не хотим, но себя защитим, оборону крепим мы недаром, и врага разобьем малой кровью, могучим ударом». А вышло все иначе.

…Перед блокадой в Ленинграде проживало 2,5 миллиона человек и 38 тыс. беженцев из оккупированных мест Ленинградской области. Немцы стремительно приближались к городу, армия и народ встали на его защиту. Все, кто мог держать оружие в руках, записались в народное ополчение. Сунулись было и мы, пацаны из ремесленного училища, — насмотрелись фильмов про Чапаева и других героев. Но нас не взяли, а через неделю все училище отправили на рытье траншей и противотанковых рвов.

Здесь оказалось не менее опасно, чем на фронте. В первый же день работы попали под бомбежку. Только что прибыли на станцию Волосово, вышли из составов, прямо на перроне начался митинг. И тут появились вражеские самолеты. А мы, 400 человек, перед ними — как на ладони. Кинулись врассыпную, да куда спрячешься? 40 мальчишек так и остались лежать. Потом бомбежки стали привычным делом, редкий день обходился без них.

Помню, как мы стояли в Павловске. Это красивейший дворцовый комплекс с парками. Днем рыли траншеи, ночью спали во дворце. Оттуда уже все экспонаты вывезли, отопления тоже не было, но хорошо, хоть ночлег не под открытым небом. А в парке возле дворца располагались воинские части: зенитная батарея, саперная часть и т.д. Однажды ночью нас разбудил однокашник: «Ребята, а в парке никого нет! Мы здесь одни остались...» Выбежали на улицу – действительно никого. И что теперь делать? Вокруг уже все заминировано. Позже за нами вернулся капитан:

— Извините, пацаны, мы про вас забыли.

Он вывел нас специальным проходом, и вскоре мы уже работали на новом месте. Так все и шло: где велят, там и копаем. Постепенно вместе с армией мы отступили к городу. Здесь нас распустили по домам. А вскоре и училище закрыли: кормить нас было нечем, учить – некому. 6 сентября была первая бомбежка города, а 8-го разбомбили Бадаевские склады, где хранился продовольственный запас города. Ленинград было не узнать. Первые этажи загорожены мешками с песком, уже появились развалины. Окна все оклеены крест-накрест бинтами и бумагой. На улицах надписи: «Эта сторона улицы наиболее опасна при артобстрелах».

В городе осталось мало милиционеров, все ушли на фронт. И вот, чтобы поддерживать в городе порядок, нас, мальчишек, отправили по отделам милиции. Я попал в пятое отделение, что на Лиговском проспекте, напротив Московского вокзала.

Выдали нам боевые карабины с патронами, и мы приступили к охране вокзала, улиц и моста. Наше дежурство начиналось в 6 вечера и длилось до 6 утра. Всю ночь патрулировали по городу. Стояли лютые морозы, а погреться было негде...

Особой нашей заботой были «ракетчики». По вечерам, когда начинался авианалет, кто-то с земли пускал ракеты на важные стратегические объекты, освещая цель для врага. Завидев ракету, мы бежали туда, откуда она пущена, и никого не заставали. Честно говоря, бегуны мы уже были слабоватые. Нам давали хлеба по 250 граммов в день, растущему организму этого, конечно, не хватало. Обыденностью стали грабежи, за хлебные карточки могли даже убить. Милиционеры получили приказ: если пойманные на месте преступления окажут сопротивление, – расстреливать без всяких протоколов и разбирательств.

Однажды нам довелось задержать шпиона. Дело было так: перед комендантским часом (22.00) проходил последний трамвай. Из него вышел такой же милиционер, как мы. Документы оказались в порядке, и ночной пропуск имелся. Только мы его отпустили, подбежала кондукторша: «Парни, задержите этого человека. Он билет купил». И это в то время, когда милиция имела право на бесплатный проезд? Неужели он этого не знал? Действительно, подозрительно! Остановили его, привели в отделение. Позвонили по месту работы этого «милиционера» и узнали, что сотрудник с такой фамилией у них имеется, но его уже дня три никто не видел. Позже пришли из того отделения, посмотрели на задержанного и заявили, что впервые его видят. Неизвестного сразу передали в НКВД. Нам всем объявили благодарность. Ну, а мы, конечно, напомнили про бдительную кондукторшу. В общем-то, поимка подозрительного гражданина – это и ее заслуга.

Город не просто выживал, он работал и боролся. На заводах – сплошь дети, старики и женщины. Помню, во всех центральных газетах был помещен снимок пацана, стоящего на ящике у токарного станка. Иначе он до него не дотянулся бы. И вот такого кроху уважительно звали Василий Васильевич. За 6 месяцев 1941г. Ленинград дал Родине 713 танков, которые, выйдя из ворот Кировского (Путиловского) завода, тут же вступали в бой.

Заводы выпускали всю боевую технику и боеприпасы. 21 ноября 1941г. в город пришел первый конный обоз с продовольствием через Ладогу. Партизаны Ленинградской области первыми проложили «дорогу жизни». Но что такое один обоз для двух миллионов голодных людей? Капля в море.

Весной 1942г., когда подтаял снег, стало видно, что городские улицы и дворы завалены трупами. Чтобы к голоду и обстрелу не добавилась эпидемия, нужно было срочно их убирать. Машин было мало, лошадей всех съели, так что трупы грузили штабелями, чтобы увезти как можно больше и быстрее.

…Приближалась вторая зима блокады. Первую я прожил у тетушки, в доме с печным отоплением. Чтобы согреться, жгли все, что попадало под руку: книги, мебель. Летом 1942-го тетя умерла от голода, и мне пришлось возвращаться в свою холодную комнатушку. Понял, что еще одну зиму не протяну, и осенью 1942г. покинул город на барже, которую тащил буксир. Через три месяца меня забрали в армию.

Прошел всю войну, победу встречал в Германии, на подступах к Берлину. Отслужил 6 лет срочной службы и остался на сверхсрочную. Ехать было некуда, меня никто не ждал, а в нашу коммуналку давно заселились другие люди. Да и не хотелось возвращаться туда, где ждали тяжелые воспоминания.

В 1952г. я прибыл на станцию Муханово, и город Отрадный рос на моих глазах. Ничуть не жалею, что судьба забросила меня сюда. От больших городов уже отвык, а здесь как-то спокойнее. В Ленинград изредка заглядывал. В 1957г. с семьей ездили в Прибалтику, и я решил показать родным, где когда-то жил. Зашел в свою квартиру, вокруг незнакомые лица. «Вам кого?» – спрашивают. «Мне бы кого-нибудь из довоенных жильцов», – отвечаю. Вышла старенькая, сгорбленная бабушка – Софья Михайловна. Она меня с детства знала. Поговорили с ней, вспомнили прошлое. В свою комнату не пошел, а то подумали бы, что на что-то претендую...

Я всегда буду хранить в памяти этот прекрасный город на Неве. Наверно, правильно, что ему вернули настоящее историческое название, но для тех, кто пережил там блокаду, он навсегда останется Ленинградом.

Светлана Углева

 http://vestnik.otradny.net/items/4711